GreatPhilosophy

Проблема языка сравнительно недавно появилась в философии, но исследователи уже разошлись во мнениях по поводу его сущности. Первая позиция, сформулированная еще Гегелем, заключается в понимании языка как объективированного мышления. Этой точки зрения придерживаюсь и я. Вторая позиция, выдвинутая Марксом, а позднее подтвержденная практическими достижениями лингвистики, лингвистического анализа, структурализма, герменевтики, лингвистической философии и др., заключается в нижеследующем: “ .язык, - пишет Маркс, - практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание .

”

Я предпочитаю придерживаться гегелевской точки зрения на язык как объективированное мышление, ибо данное понимание языка не идет вразрез с новейшими психологическими исследованиями. Эта позиция допускает полную независимость мышления от языка, возможность “несловного”, “некатегориального” мышления, в то время как понимание языка в качества “знакового мира” с особыми законами однозначно заключает мышление в рамки “мира текстов”. Недавно прочитанная мною работа проф. Бернгардта и Э. Стенсера “Образное мышление” говорит именно о том, что язык вторичен по отношению к мышлению, и никоим образом не параллелен. В самом деле, психологи давно показали, что мы можем далеко не все выразить словами, однако мы можем понять любое произнесенное человеком слово.

Таким образом, я считаю бесперспективными направления, подобные лингвистической философии, ибо невозможно изучать законы языка в отрыве от законов мышления.

Ещё. Насколько сложен и многогранен наш язык, настолько сложен и объёмен наш мир. Насколько богат он определениями, синонимами, сравнениями, авторскими словами, словами, пришедшими из глубины веков - настолько богат и утончён наш мир, хотя и созданный в нашем представлении именно таким, какой он есть в результате «социального договора». Диалектика понятия «социального договора» периодически всплывает в разных направлениях, развивающих проблему генезиса сознания. Всё, так или иначе, сводится к одному – мы сами создали для себя картину этого мира на уровне возможного рационального понимая всего сущего. Будь у музыканта не семь нот, а гораздо больше, вероятно его произведения затрагивали бы более глубинные переживания в сознании. Но границы нашего рационального и рационализирующего понимания или осознания чётко очерчены научными фундаментальными познаниями. Привожу пример из научной фантастики:

“- Откуда мы знаем, что у нас именно такое, а не иное тело, именно такое лицо? Что мы стоим, что держим в руках книгу, что цветы пахнут? Вы ответите, что определенные импульсы воздействуют на наши органы чувств и по нервам бегут в наш мозг соответствующие сигналы. А теперь вообразите . что я смогу воздействовать на ваш обонятельный нерв точно так же, как это делает душистая гвоздика, - что вы будете ощущать?

- Запах гвоздики, разумеется.

- А если я сделаю то же самое со всеми вашими нервами, то вы будете ощущать не внешний мир, а то, что Я по этим нервам протелеграфирую в ваш мозг . Понятно?

- Но тогда возможно и то, что хозяин запыленной лаборатории, в которой мы стоим на полках, - сам тоже ящик, построенный другим, еще более высокого ранга ученым, обладателем оригинальных и фантастических концепций . И так до бесконечности. Каждый из этих экспериментаторов - творец своего мира, этих ящиков и их судеб, властен над своими Адамами и своими Евами, и сам находится во власти следующего бога, стоящего на более высокой иерархической ступени .”

Приведенный фрагмент из фантастического рассказа писателя и философа Станислава Лема демонстрирует в аллегорической форме сущность нетрадиционного подхода к решению вопроса о сущности сознания. Приверженцы солипсизма (среди которых и сумасшедший профессор-кибернетик Коркоран - создатель “мыслящих” ящиков) утверждают, что в мире не существует ничего, кроме человеческого сознания, и вся окружающая “действительность” есть обман наших органов чувств. Таким образом, получается, что весь объективный мир, в том числе и люди, и тело самого индивидуума, существуют лишь в его сознании. В процитированном рассказе Лем демонстрирует теоретическую возможность практической реализации солипсистического сознания.

Подобно тому, как сознание неразрывно связано с трудовой деятельностью, так неотделимо оно и от языка — универсального средства коммуникации,

взаимодействия и общения людей. Выше, говоря о социальном бытии и его специфике, мы уже отмечали социальную природу языка и что он является атрибутом общества. Теперь подчеркнем, что возникновение членораздельной речи стало принципиально новым и сильнейшим средством развития не только общественных отношений, но и самого человека, его сознания, так как помимо биологического фактора (в виде наследственности), у людей с помощью языка выработался более мощный — социальный способ передачи опыта и социально значимой информации. Это обеспечило преемственность знаний, традиций, культур различных поколений и исторических эпох, что, в свою очередь, стало мощным стимулом и основой дальнейшего развития и совершенствования языка.